Друзья и враги

 Если жизнь тебя обманет, 
 Не печалься, не сердись! 
 В день уныния смирись: 
 День веселья, верь, настанет. 
 Сердце в будущем живет;
 Настоящее уныло: 
 Все мгновенно, все пройдет;
 Что пройдет, то будет мило.

Пушкин.

Окончание первого крупного произведения, сознание большой творческой победы вдохновили Глинку на новые творческие замыслы. У него возникла мысль о новой опере, совсем в другом духе, чем "Иван Сусанин". Глинку давно привлекала юношеская поэма Пушкина "Руслан и Людмила". Какой сюжет для оперы, какое разнообразие картин и положений!

М. И. Глинка. С акварели Я. Яненко. 1840-е гг.

Но выполнение этого замысла оказалось делом многих лет. Обстоятельства жизни Глинки складывались так, что найти досуг и спокойствие, необходимые для творческого труда, было нелегко.

М. И. Глинка. С дагерротипа. 1842 г.

Вскоре после постановки на сцене "Ивана Сусанина" Глинка получил назначение руководить хором Придворной певческой капеллы. Это был хор придворной церкви, для которого отбирались лучшие голоса со всех концов страны. Он славился красотой и стройностью звучания, вызывая восхищение и русских слушателей, и иностранцев, посещавших Петербург.

А. Роллер. Эскиз декорации к опере 'Руслан и Людмила' (III действие, 1 картина). Петербург, Большой театр. 1842 г.

Певчие поступали в капеллу обычно еще детьми, при капелле они и жили, там же получали музыкальное и общее образование.

В капелле Глинка выполнял работу скорее педагога, чем дирижера, стремясь воспитать в певчих - детях и взрослых - понимание музыки, без которого нельзя быть музыкантом. Ученики-певчие делали заметные успехи, и это искренне радовало Глинку. Но он не мог не чувствовать, что часы, отдаваемые капелле, он отнимает у творчества. Это было тем более ощутимо, что домашняя обстановка Глинки к творчеству тоже не располагала.

И. Билибин. Эскиз декорации к опере 'Руслан и Людмила' (I действие). петербург, Народный дом. 1913 г

Миновало то время, когда Глинка в пылу увлечения считал свою жену поэтическим созданием. Теперь он ясно видел, что она интересовалась только светскими развлечениями и нарядами. Она любила только себя, радости и страдания других людей оставляли ее равнодушной. Ее не тронула даже смерть Пушкина, воспринятая всеми мыслящими русскими людьми как национальное горе.

К. Коровин. Эскиз декорации к опере 'Руслан и Людмила' (IV действие). Москва, Большой театр. 1917 г. (?)

Дома Глинка чувствовал себя чужим и старался проводить там как можно меньше времени. Летом 1838 года он с радостью предпринял поездку на Украину, чтобы в этом краю, славившемся своими певцами, подыскать голоса для пополнения капеллы. Три месяца ездил Глинка по городам и селам Украины, слушая хоры церковных певчих и выбирая из них певцов с наиболее красивыми голосами и точным музыкальным слухом.

Ференц Лист. С гравюры. 1840-е гг

Самым счастливым временем в этой поездке были дни, проведенные в Качановке, имении помещика Григория Степановича Тарновского, старого знакомого Глинки. Качановку Глинка посещал несколько раз в течение лета, отдыхая там от утомительных путешествий по немощеным проселочным дорогам Украины, превращавшимся во время дождей в реки грязи.

Екатерина Ермолаевна Керн. С портрета неизв. художника

Тарновский, владелец большого поместья, жил широко, в доме было много молодежи, веселой и шаловливой. Летом у него всегда гостили друзья и знакомые, и он радушно принял Глинку с его новыми мальчиками-певцами. У Тарновского Глинка встретился со своим пансионским товарищем Николаем Андреевичем Маркевичем, художником Василием Ивановичем Штернбергом, украинским поэтом Виктором Николаевичем Забеллой. Дни в дружеском кругу проходили весело.

М. И. Глинка. С портрета Леона Кудерка. Париж. 1845

И здесь, вдали от столицы, Глинка жил в мире музыки. Крепостной оркестр Тарновского был невелик, но играл хорошо и слаженно и даже отвешивался исполнять довольно трудные пьесы. Здесь впервые Глинка услышал музыку уже заготовленных им для будущей оперы эпизодов. Особенный успех имел только что созданный композитором "Марш Черномора". Правда, в оркестре Тарновского не оказалось набора колокольчиков, но изобретательные музыканты заменили их стеклянными рюмками, на которых ловко играл сопутствовавший Глинке учитель пения из капеллы.

Гектор Берлиоз. С литографии. 1840-е гг.

Часто гости хором пели песни-украинские и русские, и далеко за полночь из оранжереи, где расположился Глинка, слышались их то мечтательные, то веселые напевы. Особенно выделялся один мощный молодой голос. Это был великолепный бас воспитанника киевской семинарии Семена Гулака- Артемовского. Его голос был самой драгоценной находкой для капеллы. Глинка усердно занимался с украинским певцом, и тот не только оправдал его надежды, но и превзошел их. Гулак-Артемовский стал впоследствии знаменитым певцом и автором известной украинской оперы "Запорожец за Дунаем".

Программа парижского концерта из произведений Глинки. 10 апреля 1845 г.

Глинка чутко вникал в музыку украинских песен. Он и сам пробовал писать в стиле украинской музыки, выбрав для этого простодушные, но глубоко искренние стихи Виктора Забеллы "Гуде вiтер" и "Не щебечи, соловейко". Опыты оказались такими удачными, что слушатели песен нередко принимали их за обработку народных мелодий.

'Арагонская хота'. С картины М. Хуса

Продолжалась в Качановке и работа над "Русланом". Сценария оперы еще не было, да и где найти поэта, который мог бы переложить для сцены поэму великого Пушкина! А сам Пушкин был уже в могиле.

'Пляска гитан'. С картины Ружерона

Прошло веселое, хлопотливое украинское лето. Глинка вернулся в Петербург, показавшийся ему после гостеприимной Качановки особенно холодным и равнодушным. Не улучшилась и домашняя обстановка.

'Ночь в Мадриде'. Титульный лист партитуры

Глинка часто посещал братьев Кукольников - Платона и Нестора, а впоследствии даже и совсем перебрался к ним. Квартира Кукольников была малоподходящим местом для творческой работы, она напоминала скорее клуб или гостиницу: сюда часто приходили, засиживались за полночь на знаменитом кукольниковском диване, занимавшем чуть не половину комнаты, а то и оставались до утра многочисленные друзья и знакомые обоих братьев. Кружок, собиравшийся здесь, состоял большей частью из людей искусства. У братьев Кукольников нередко бывал Карл Павлович Брюллов, снискавший в те годы огромную популярность своим "Последним днем Помпеи".

Дон Педро Фернандес Неласко Сендино. Фотография. Середина XIX в

Брюллов славился как талантливый портретист, и многие красавицы того времени мечтали быть увековеченными кистью художника. Некоторые созданные им портреты, особенно портреты литераторов и артистов, до сих пор украшают картинные галереи. Но в кружке Кукольника раскрывалась и еще одна сторона дарования Брюллова: он был острым и наблюдательным карикатуристом. Внешность Глинки, его манера исполнять свои произведения, жесты, походка давали неистощимые сюжеты для Брюллова, и его быстрый карандаш создал целую серию комических рисунков, запечатлевших композитора в разные моменты его жизни: "Глинка на бале в Смольном, обожаемый", "Глинка, поющий без голоса и без фрака" и т. д.

'Неистовая пляска' (Глинка и дон Педро). С акварели Н. Степанова

Заходил туда и Иван Константинович Айвазовский, к тому времени тоже широко известный в Петербурге художник. Айвазовский любил музыку и сам был неплохим музыкантом. Уроженец Крыма, он исполнял на скрипке заунывные или веселые плясовые татарские народные песни. Он и скрипку держал не обычно, а стоймя, оперев в колени, так, как держат свои инструменты народные музыканты. Глинка любил игру Айвазовского и некоторые услышанные от него мотивы ввел потом в оперу "Руслан и Людмила".

Запись испанских мелодий в альбоме Глинки

Центром большой и пестрой компании, именовавшей себя "братией", был Нестор Васильевич Кукольник - литератор, поэт, журналист. Человек весьма образованный, одаренный, он писал необычайно легко, обладал блестящим даром собеседника, умел остроумно и занимательно рассуждать на любую тему. Но и его образованность, и его одаренность были поверхностными; прием, оказанный первым его сочинениям, вскружил ему голову, и с тех пор успех у публики стал единственной целью его жизни. К мнению официальных кругов Нестор Кукольник тоже был весьма неравнодушен. Его драма "Рука всевышнего отечество спасла", проникнутая раболепным преклонением перед самодержавной властью, была отмечена "высочайшим благоволением" царя, наградившего Кукольника орденом.

'Истязание мученика Бетховена'. С карикатуры Н. А. Степанова

Всем, кто наблюдал со стороны дружбу Глинки и Кукольника, она не могла не казаться странной: что общего было между взыскательным, бесконечно строгим к себе Глинкой и Кукольником, легковесность мнений которого часто переходила в открытую беспринципность?

М. И. Глинка. Скульптура Брюллова, Степанова и Яненко по маске, снятой в 1844 г

И сам Глинка отнюдь не переоценивал Кукольника, но в доме, где собиралась "братия", он все-таки находил то, чего не было в великосветских салонах и без чего он не мог существовать: атмосферу искреннего, горячего интереса к искусству. Нестор Кукольник любил музыку и понимал ее. В среде "братии" Глинка всегда находил внимательных слушателей и ценителей, поэтому он охотно показывал там свои новые сочинения.

Зал в квартире Глинки в Петербурге. (Эртелев пер., д. 7) С рисунка Е. Врангель

Он не раз писал музыку на слова Нестора Кукольника: романсы, музыку к драме "Князь Холмский". Драма была неудачной, в ней сказались самые отрицательные черты литературной манеры Кукольника - многословие, ложный пафос. Взяв исторический сюжет, Кукольник придал ему совершенно произвольную трактовку: герой его драмы, охваченный честолюбивыми мечтами и решающийся на измену родине под влиянием страсти к чужеземной красавице, нисколько не похож на того князя Холмского, память о котором сохранилась в русской истории. На судьбе драмы сказалось и то, что Кукольник, вообще не склонный тщательно работать над своими произведениями, "настрочил" ее меньше чем в месяц.

М. И. Глинка с сестрой Л. И. Шестаковой. С дагерротипа. 1852 г

Да, драма была явно неудачной, и все же Глинка написал к ней гениальную музыку. Видимо, его талантливый, но беспорядочный приятель, который говорил о своих замыслах лучше, чем воплощал их в литературной форме, сумел затронуть творческое воображение композитора. В музыке к драме - в увертюре и оркестровых антрактах, в песнях, исполнявшихся по ходу действия, - Глинка отразил и бурю страстей, бушующих в душе героя, и его честолюбивые стремления, и крушение его надежд. Иными, более теплыми красками нарисовал он "музыкальный портрет" еврейской девушки Рахили. Страстная любовь к Холмскому, приводящая девушку к гибели, ее цельный, а порой даже фанатический характер отражены в песнях несравненно ярче, чем в самой драме. Мелодию одной из песен Рахили Глинка использовал и в увертюре.

Василий Павлович Энгельгардт. С рисунка неизв. художника. 1841 г.

В драме прозвучала и веселая, задорная песня старухи Ильинишны "Ходит ветер у ворот". Кукольниковская "братия" знала эту песню задолго до постановки на сцене "Князя Холмского". Глинка сам любил петь ее, с юмором и лукавством произнося слова о своенравной красотке:

 Дунул ветер, и Авдей 
 Полюбился больше ей; 
 Стоит дунуть в третий раз, 
 И полюбится Тарас!

А "братия" хором подхватывала припев:

 Ай, люли! Ай, люли! 
 И полюбится Тарас!

И как же были изумлены завсегдатаи кукольниковских собраний, услышав знакомую мелодию "Ильинишны" в увертюре к "Холмскому". Сначала она прозвучала неожиданным контрастом к драматическим темам Холмского и Рахили, а потом как будто подчинилась им и постепенно утратила свой веселый, задорный характер.

Владимир Васильевич Стасов. С портрета Н. Макухиной. 1852 г

Ходульную, небрежно написанную драму Кукольника не могла спасти даже превосходная музыка Глинки. Драма провалилась на первом же представлении, а музыка в течение долгих лет была известна только небольшому кругу друзей Глинки. Сам же композитор любил свое произведение и, несмотря ни на что, был благодарен Нестору Кукольнику за повод к созданию этой музыки.

Дмитрий Васильевич Стасов. Фотография 1858 г

Но не только шумные собрания в доме Кукольников давали Глинке утешение в жизненных невзгодах. В доме одной из своих сестер он встретил молодую девушку, которая привлекла его внимание. Это была дочь Анны Петровны Керн - Екатерина Ермолаевна. Она не была красавицей, но ее бледное, всегда немного печальное лицо и особенно выразительные глаза говорили об уме, чуткости и душевной красоте.

Александр Сергеевич Даргомыжский. С портрета П. Бориспольца. 1845 г.

Глинка полюбил эту девушку, и эта любовь стала для него источником радости и вдохновения. Но она принесла и немало горьких переживаний: теперь он еще острее чувствовал, какой ошибкой была его женитьба. Представители, а особенно представительницы светского общества изощрялись в сплетнях на его счет, и чем глубже и серьезнее становилось новое чувство, тем больнее ранили злые слова посторонних и равнодушных людей.

Дарья Михайловна Леонова. С литографии. 1860-е гг

Екатерине Керн Глинка посвятил свой "Вальс-фантазию", скрыв от посторонних глаз это посвящение другим, обозначенным в печатном издании.

Джакомо Мейербер. С совр. литографии

Мелодия этого вальса была такой же певучей, гибкой, как мелодии лучших романсов Глинки, в ней слышался нежный и страстный призыв любви. А легкий, трепетный и причудливый ритм вальса как будто рисовал прелестный облик девушки, ее воздушную походку, ее быстрые и легкие движения. Это был портрет, нарисованный звуками.

М. И. Глинка. Фотография С. Левицкого. 1856 г

Памятью об этой встрече остался и вдохновенный романс "Я помню чудное мгновенье" на стихи Пушкина, в свое время посвященные Анне Петровне Керн.

Последняя страница рукописи 'Записок' Глинки

Никогда еще не достигал Глинка в своих романсах такой красоты, такой окрыленности мелодии. Гибко следуя за упругим ритмом пушкинского стиха, музыка выражала радостное стремление к счастью, к вдохновенному творчеству.

Ликующим, восторженным гимном жизни, счастью, творчеству звучит заключение романса:

 И сердце бьется в упоенье, 
 И для него воскресли вновь
 И божество, и вдохновенье, 
 И жизнь, и слезы, и любовь.

Романс "Я помню чудное мгновенье" занимает особое место в творчестве Глинки. Но и другие пушкинские романсы достойно его дополняют. Каждый из них заслуживал бы отдельного рассмотрения, настолько они разнообразны, индивидуальны, неповторимы. Так, неповторимо сочетание изысканного изящества формы и глубины мысли в прелестной миниатюре "Где наша роза". Музыка заставляет прочувствовать, пережить каждое слово стихотворения, в поэтической символике которого - свежий цветок, расцветающий на смену увядшему, - раскрывается смысл вечного круговорота жизни.

Дом в Берлине, в котором скончался Глинка

И рядом - романсы, тоже славящие жизнь, но по-иному: молодо, пылко, влюбленно. Это застольные песни: "Мери", "Заздравный кубок", это романс-серенада "В крови горит огонь желанья", исполнением которого Глинка покорял слушателей даже на склоне лет.

Несколько романсов Глинка написал на слова Кукольника. Они составили цикл "Прощание с Петербургом", и название это возникло не случайно. Семейные неурядицы, сплетни и пересуды иной раз доводили Глинку до отчаяния. Единственным выходом казался отъезд из Петербурга в чужие края, чтобы забыть, изгладить новыми впечатлениями пережитые невзгоды. Цикл "Прощание с Петербургом" отражает все эти настроения.

Памятник Глинке в Смоленске работы А. фон Бока

Тема дороги, воплощенная в нем, - одна из излюбленных тем в русском искусстве. Она рождена бесконечными просторами русской земли, зовущими путника вперед и вдаль. Эта тема отражена в многочисленных народных песнях о "дороженьке", в заунывных песнях ямщиков. И не случайно сделалось песней стихотворение Пушкина "Зимняя дорога". Образ дороги и летящей вдаль тройки стал в поэме Гоголя "Мертвые души" символом Родины, России, страны, устремленной в будущее.

Тема дороги, тема прощания с родиной воплощена в цикле Глинки многообразно. Почти трагически звучит обращенная к друзьям речь певца в "Прощальной песне", страстная жажда свободы творческого вдохновенья слышится в романсе "Не требуй песен от певца".

М. И. Глинка. С картины И. Репина

Но о прощании с родиной говорит и "Рыцарский романс", дышащий отвагой и готовностью к борьбе. О шуме и суете дороги, о радостном ожидании новых встреч поется в веселой, задорной "Попутной песне", как воспоминание о родных просторах, о привольных птичьих песнях звучит "Жаворонок", а задушевная "Колыбельная" говорит о светлых днях детства.

А наряду с этим воображение путешественника уже рисует пестрые картины далеких краев: именно таково значение итальянской баркаролы "Уснули голубые", "Еврейской песни", двух "испаномавританских" романсов ("О, дева чудная моя" и "Стой, мой верный, бурный конь").

Эти романсы Глинка пел на прощальном вечере среди "братии". Особенный восторг вызвала заключительная "Прощальная песня". В ней через долгие годы вновь зазвучали романтические струны песен молодого Глинки. Прощаясь с обманчивыми дарами жизни-любовью, славой, с самим творчеством, певец сохраняет благодарную память лишь о дружбе:

 Ей песнь последнюю пою
 И струны лиры разрываю!

И в ответ на это звучит мощное хоровое "многолетие" в честь дружбы.

Как ни тяжела была подчас жизнь, как ни велики были разочарования в людях, в дружбу Глинка верил и дружбе посвящал новое свое творение.