Глава первая. Детство и отроческие годы

Джузеппе Фортунато Франческо Верди родился 10 октября 1813 года в глухой итальянской деревне Ле Ронколе. Эта деревня, расположенная в северной части Ломбардии, на нижнем притоке реки По, входила в состав Пармского герцогства.

Джузеппе Верди

В 1813 году Италия не освободилась еще от власти наполеоновской Франции, и потому акт о рождении Верди составлен на французском языке. Из этого документа мы узнаем, что отец великого итальянского композитора, Карло Верди, был деревенским трактирщиком, а мать, Луиджа Уттини,- пряхой.

Наполеоновские войны, восемнадцать лет потрясавшие мир, тяжелым бременем легли на плечи итальянского народа. Господство Австрии, которой досталась Ломбардия после падения Наполеона, не облегчило положения крестьян. Детство и юность Верди проходили в обстановке сурового труда и лишений. Доход от остерии в глухой деревне был настолько скромным, что на него нельзя было прокормить семью, состоявшую из жены и двоих детей.

Родители Верди, как и другие крестьяне, обрабатывали землю. Кроме того, Карло Верди торговал солью и другими мелкими бакалейными товарами, которые он разносил по окрестным фермам. Но, по существу, вся тяжесть крестьянского хозяйства, забота о детях, да и работа в остерии ложились на плечи мужественной и трудолюбивой жены трактирщика, которого часто можно было застать в веселом обществе завсегдатаев остерии.

Любимец матери, Пеппино платил ей такой же горячей привязанностью. С посторонними застенчивый и молчаливый, он казался часто нелюдимым, даже угрюмым. Нервность и неуравновешенность его характера, усугублявшиеся крайней впечатлительностью, приводили подчас к вспышкам неудержимого гнева. Эти черты сочетались с недетской серьезностью, положительностью. Маленький Верди был помощником в доме: он ухаживал за своей младшей сестрой Джузеппой - убогим, слабоумным ребенком, нуждавшимся в постоянных заботах, помогал матери по хозяйству, разносил с отцом товары.

В остерии Карло Верди собирались не только обитатели Лe Ронколе; здесь нередко останавливались путешественники: разносчики, почтальоны, извозчики, странствующие труппы актеров и музыкантов приносили вести из далеких мест и городов. От наблюдательного ребенка не могли укрыться недовольство и возмущение, сквозившие в разговорах посетителей остерии: роптали на притеснения властей, на поборы, на репрессии, которым подвергались итальянские патриоты.

Остерия Верди была и своего рода музыкальным центром деревни. По вечерам и в воскресные дни крестьяне собирались возле нее попеть и потанцевать под игру бродячих музыкантов.

Страстная любовь к музыке проявилась у Верди очень рано. Заслышав уличную шарманку, наигрыш пастушеского рожка, скрипку или звуки церковного органа, он весь обращался в слух.

Сохранилось много воспоминаний друзей и родственников о том, как сильно действовала музыка на маленького Верди.

Когда семилетнего Пеппино впервые привели в церковь, где он услышал орган, это новое музыкальное впечатление было настолько сильным, что, вернувшись домой, он стал настойчиво просить родителей учить его музыке.

Неизвестно точно, кто первый обратил внимание трактирщика на музыкальную одаренность ребенка - слепой Багассете, часто игравший на скрипке у порога остерии, церковный органист Пьетро Байстрокки или Антонио Барецци, купец из ближайшего города Буссето, у которого Карло Верди закупал товары для остерии. Уступив советам друзей и страстному желанию сына, Карло Верди раздобыл для него поломанный спинет, и юного Верди стал обучать игре на органе и на спинете старик Байстрокки.

Целыми днями Пеппино не отходил от инструмента, настолько старого и разбитого, что играть на нем, по существу, было невозможно, пока его не починил сосед - мастер Кавалетти. С починкой инструмента связан следующий эпизод. Однажды, как рассказывают, Верди, сидя за спинетом, нашел сочетание звуков, которое ему чрезвычайно понравилось. Но на другой день, как ни пытался он повторить аккорд, это ему не удавалось. Внезапный приступ отчаяния и ярости овладел ребенком: схватив молоток, он с бешенством стал бить им по клавишам. Кавалетти бесплатно починил разбитый спинет и, гордый своим "меценатским" поступком, оставил на инструменте следующую надпись:

"Мною, Стефано Кавалетти, заново сделаны и обтянуты кожей молоточки этого инструмента. Я сделал это бесплатно, видя хорошие способности, которые проявляет молодой Джузеппе Верди. И этого с меня довольно. Год от Р.Х.1821".^*

^*(См.: Abbiati F. Giuseppe Verdi: Le vite, v. !. Milano, 1959 p. 34.)

Пеппино занимался музыкой с таким увлечением и делал такие быстрые успехи, что вскоре стал заменять за органом во время церковных служб одряхлевшего Байстрокки. Прихожане гордились малолетним "маэстрино", который играл лучше своего учителя.

Когда Верди исполнилось десять лет, в жизни его произошла серьезная перемена: умер сельский священник, обучавший его чтению, письму и арифметике, и Карло послал сына в Буссето учиться в городской школе, поселив его за скромную плату в семье знакомого сапожника Пуньятта. Старый спинет переехал в Буссето вместе со своим владельцем.

Каждую неделю, по праздничным дням, Верди отправлялся в Ле Ронколе, чтобы играть на органе во время мессы и вечерни. Заработанные деньги шли на оплату жилища и скудного питания. Заработок этот давался нелегко. Длинный путь из Буссето в Ле Ронколе (около пяти километров) приходилось идти пешком, нередко затемно, в любую погоду, по равнине, не защищенной от ветра и солнца.

Однажды такое путешествие чуть не стоило ребенку жизни. В холодную рождественскую ночь Пеппино, спешивший к праздничной утрене, сбился с дороги и упал в ров, полный воды. Возможно, что это путешествие было бы последним в жизни Верди, если бы на крик закоченевшего и выбившегося из сил мальчика не прибежала проходившая мимо крестьянка, которая и помогла ему выбраться из воды.

"Юность моя была сурова",- вспоминал впоследствии композитор. Действительно, с детских лет Верди проходил суровую школу труда и лишений, закалившую его характер. И уже в детском возрасте он проявлял большую силу воли, редкое упорство, которые помогли ему и в дальнейшем, не отступая перед жизненными трудностями, твердо держаться намеченного пути.

На необычную музыкальность Верди давно обратил внимание упоминавшийся уже купец из Буссето Антонио Барецци - страстный любитель музыки. По его совету Карло Верди отправил сына учиться в Буссето. За два года занятий в городской школе Верди научился грамотно писать и хорошо считать. Это дало возможность Барецци найти для подростка работу в своей конторе. Твердым характером, своей необычайной целеустремленностью юный Верди привлекал к себе Барецци; он решил помочь встать на ноги молодому музыканту. Отношения с Барецци сыграли большую роль в судьбе Верди; общение с этим человеком несомненно отразилось на формировании духовного облика Верди.

Барецци был незаурядным человеком. Он принадлежал к той прогрессивной итальянской буржуазии, в рядах которой тогда зрело сильное недовольство режимом и где живой отклик находили идеи национального самоопределения и освобождения страны.

Умный, честный, отзывчивый человек, Барецци был и отличным музыкантом. Он играл на нескольких духовых инструментах; искусный флейтист, он справлялся с кларнетом, валторной и офиклеидом. В ту пору это не было исключением в Италии, где такого рода музыкантов-любителей встречалось немало. В доме Барецци постоянно звучала музыка.

Буссето, старинный итальянский город, издавна имел Филармоническое общество, председателем которого был Барецци. В ведении Филармонического общества находилась вся музыкальная жизнь города и местная музыкальная школа. Чтобы пополнить ее талантливыми учениками, Барецци вместе со своим другом maestro di musica Буссето Фердинандо Провези выискивал в городе и его окрестностях одаренных детей. Провези преподавал в школе, выполнял обязанности соборного органиста и дирижировал филармоническим оркестром. Силами этого оркестра, состоявшего из любителей и профессиональных музыкантов, давались концерты, а когда в город приезжала какая -нибудь оперная труппа, в постановках опер участвовал тот же оркестр.

По вечерам контора Барецци превращалась в концертный зал. Здесь Верди присутствовал на всех собраниях и репетициях Филармонического общества и с большим увлечением принимал участие в работе оркестрантов; он охотно выполнял все, что ему поручали: переписывал ноты, играл в оркестре на большом барабане, аранжировал пьесы для местного оркестра. Нередко и сам Барецци делал переложения увертюр и попурри из опер. Состав филармонического оркестра, как часто бывает с любительскими ансамблями, был довольно случайный. Так, в нем имелся всего один альтист, единственный во всем городе: это был слепой от рождения музыкант Доменико. Добровольной обязанностью Верди стало учить с Доменико его оркестровые партии, которые Верди проигрывал ему на спинете до тех пор, пока тот не запоминал их наизусть. Таким образом они подготовили для концертного исполнения партии из увертюр Россини к "Золушке" и к "Севильскому цирюльнику".

Читая партитуры, расписывая оркестровые голоса, Верди на практике изучал и гармонию, и полифонию. Вскоре он стал не только аранжировать, но и сочинять небольшие пьесы - марши и танцы для того же филармонического оркестра.

Убедившись в выдающемся музыкальном даровании Верди, Барецци всячески способствовал его развитию.

Благодаря его содействию Верди начал вскоре после переезда в Буссето посещать музыкальную школу. А через три года Провези принял его в число своих постоянных учеников и стал заниматься с ним контрапунктом. Искусный полифонист, окончивший знаменитую музыкальную академию в Парме, где он учился у Паизиелло, композитор и поэт, автор нескольких опер и многочисленных либретто, Провези был не только прекрасным музыкантом, но и широко образованным человеком, прогрессивно мыслящим, как и его друг Барецци. Убежденные патриоты, Барецци и Провези находились на примете у местных властей как лица свободомыслящие и, следовательно, политически неблагонадежные. Барецци и сам обучал юношу игре на духовых инструментах (вероятно, этим занятиям обязан Верди той хорошей техникой письма для духовых инструментов, которой он владел уже в ранних сочинениях).

Этим не ограничивались заботы Барецци и его друга о Верди. Оба они следили за его духовным развитием. Под их влиянием складывалось мировоззрение Верди, воспитывалась любовь к родине, к национальной культуре, к национальному искусству. По словам Верди, с тех пор как он вошел в дом Барецци, он начал "жить, мечтать и надеяться"^*.

^*(См.: Bonaventura A. Verdi. Paris, 1930, p. 8.)

Верди много и жадно читает. По многу часов он проводит в городской библиотеке. Он изучает законы стихосложения (о серьезных познаниях Верди в этой области можно судить по его письмам к либреттистам). Верди знает классиков мировой литературы: Данте, Шекспира, Гёте, Шиллера, Байрона. С отроческих лет полюбил он проникнутое горячим патриотизмом творчество Алессандро Мандзони, крупнейшего из прогрессивных итальянских писателей того времени. Его знаменитый роман "Обрученные" Верди прочел впервые шестнадцати лет и навсегда, по собственному признанию, сохранил "первоначальное восхищение этой книгой". Любовь к Шекспиру, зародившаяся также в отроческие годы, прошла через всю жизнь композитора, оставив глубокий след в его творчестве.

Работая под руководством Провези, Верди делал такие быстрые успехи, что учитель восхищался своим учеником. Однако увлечение, с которым Верди отдавался музыке, сказалось на его отношении к занятиям в школе, где преподавал каноник Пьетро Селетти. Он заметил, что Верди, один из его наиболее одаренных учеников, стал уделять меньше времени урокам. Под руководством Селетти Верди изучал латынь и родной язык. Убежденный в том, что Верди следует избрать путь священника и для этого заняться серьезным изучением латыни, Селетти строго запретил ему занятия у "якобинца и вольнодумца" Провези под угрозой исключения из школы. Но, услышав однажды, как Верди импровизировал в соборе за органом, он понял, что истинное призвание юноши - музыка, и, несмотря на свою антипатию к Провез, отказался от борьбы.

В пятнадцать лет Верди играл на органе настолько хорошо, что часто болевший Провези нередко доверял ему исполнение на соборном органе во время праздничной службы. Он поручал ему также занятия в музыкальной школе с отстающими учениками. Верди начал выступать и как пианист, хотя фортепианной игре он учился совершенно самостоятельно по самоучителям. Он с успехом выступал и за дирижерским пультом.

С тех пор как Верди начал занятия у Провези, Барецци, видевший, что на жалком спинете невозможно добиться серьезных успехов, предоставил в его распоряжение новое отличное венское фортепиано, выписанное им для его старшей дочери Маргериты, которую Верди стал учить музыке. Дочь Барецци оказалась неплохой пианисткой. Верди нередко выступал с ней в фортепианных дуэтах на музыкальных вечерах в доме ее родителей. Из частого общения и совместных занятий между юношей и девушкой возникла тесная дружба, перешедшая со временем в горячую взаимную любовь.

Юный Верди приобрел популярность в Буссето не только как исполнитель. Большим успехом пользовались его сочинения. Первые композиторские опыты Верди, теснейшим образом связанные с его исполнительской деятельностью, относятся к началу его занятий у Провези. По большей части это марши и танцы для духового оркестра, а также церковная музыка. Среди юношеских сочинений, написанных в Буссето, немало пьес для солирующих духовых инструментов - флейты, кларнета, фагота, валторны, а также романсы, фортепианные пьесы и несколько оркестровых сочинений.

Впервые широкое признание в пределах Буссето принесла Верди оркестровая увертюра, которую пятнадцатилетний композитор сочинил к "Севильскому цирюльнику" Россини. Тогда же, в 1828 году, появилось его лучшее сочинение тех лет - кантата "Безумие Саула" для солирующего голоса (баритона) с оркестром, по поэме итальянского писателя-патриота Витторио Альфьери. Библейская легенда о могуществе музыки, врачевавшей помраченный ум царя Саула, увлекла молодого Верди. И Барецци, и Провези высоко ценили кантату Верди, которая была публично исполнена с огромным успехом. В творчестве юного Верди нашла отражение и его горячая любовь к Мандзони, к патриотическим драмам которого он несколько позднее написал хоры.

Родители Верди, радовавшиеся успехам сына, в ту пору сочли бы величайшей удачей, если бы он стал церковным органистом в каком-нибудь из соседних городков. Но, к счастью, попытка шестнадцатилетнего Верди занять место церковного органиста в Соранье не увенчалась успехом. Вакансия оказалась уже занятой, и Верди продолжал свои занятия у Провези и работу в Буссето.

Молодой музыкант быстро завоевал любовь родного города. Окрестные жители и горожане наполняли концертный зал и городской собор, чтобы послушать Верди, который все чаще выступал как органист и дирижер, заменяя своего стареющего учителя. Любимой музыкой горожан, собиравшихся в праздничные дни на площади, были сочинения Верди, исполнявшиеся духовым оркестром. "Надо полагать,- говорил Б. В. Асафьев,- что именно в данных условиях, в данной музыкальной практике он уже приобрел драгоценные качества своего оперного стиля - владение массовым ансамблем, направленностью музыки на овладение слушателями посредством плотных и полнозвучных, широко раскинутых и четко ритмованных мелодий"^*.

^*(Асафьев Б. В. Верди: Эскиз монографии.- Избр. труды, т. 4. М., 1955, с. 209.)

Провези, гордый своим учеником, предсказывал ему блестящее будущее. Барецци и Провези помогли ему получить стипендию от горожан Буссето для поездки в Милан. Впрочем, ничтожная стипендия Monte di Pieta (благотворительного общества Буссето) не могла бы обеспечить даже самой скромной жизни в Милане, если бы Барецци не добавил к ней субсидию из собственного кошелька.

Переездом в Милан открывается новая, значительная полоса в жизни Верди. Пребывание в Милане не только помогло Верди получить хорошее композиторское образование, но и приобщило его к тому культурному и политическому движению, которым в 30-е годы была охвачена Италия и которое вошло в историю под названием Risorgimento (Возрождение).

"Биение пульса политической жизни страны" проявилось здесь с несравненно большей интенсивностью, чем в глухом провинциальном городке. "Милан,- говорит Б. В. Асафьев,- создал Верди - композитора театра, Верди - композитора-публициста, политического публициста первых его опер"^*.

^*(Там же, с. 211.)