Запев на ветру

Жил да был и по сей день живет музыкант. Одно у него солнце и одна-единственная жизнь. А ветер был первым его дыханием и первым его словом. И ветром звали его собственные дети. Потому что брали начало свое от ветра и стали бы им, не встреть на своем пути струн ... Вот и знаем мы эолову арфу и Эола. И всех потомков его, древних греков - эолийцев, тоже знаем ...

Так всякий, кто обретает свои струны или свирель, обретает имя, превращается из ветра в музыку, и роду его не быть развеянным. И на этот раз стал ветер музыкантом и жить ему вечно. Слышишь на каждом шагу прорываются сквозь столетия звуки лиры и жиги, волынки и трумшейта, гитары и цитры, лютни и бандуры, шарманки и скрипки, органа и рояля. История музыкальных инструментов есть и история человечества, как и сама музыка... Придешь сегодня на концерт, а гам под стратокастер Фендера, кла- винет Хоннера, микромуг, джазбас и барабаны Людвига звенят струны Эола... Это - не сантименты. Это - начало. Оно - в ветре. Латыши ноют: Я встречь ветру петь ходила, / Шалью па ветру укрылась. И обретают смысл - ты сам и ветер. Со "встречь", с накинутой на ветру шали - творить музыку, наделять голосом и душой, наделять словом племя свое. Таков труд музыканта, сладостные его оковы и вечное рабство.

Пожил и живет музыкант, и 50 лет ему. И с каждым январем прибавляется к жизни но году, а расшифровать, - так музыки. Все слышней его голос под этим наполненным звуками небом.

Родился он в воскресенье, 12 января, в Риге. Латыш. Женат. Имеет дочь. Закончил Латвийскую Государственную консерваторию но классу фортепиано, учился у профессора Германа Брауна. Несколько лет занимался композицией у профессора Яниса Иванова.

- Форели в реках становится все меньше" - печально сказал он мне как-то, и я ему не ответил. Я не ответил ему ничего, потому что я - не рыбак. Но от его слов мне тоже стало грустно, хоть рассказ мой не о грусти, а о музыканте, в чьей жизни, конечно, имеют значение форель и форельные речки. Они стремительны, прозрачны и чисты. Кто? Да форельные речки. Они как струны. На них играть можно. Слышишь?

 Пособи мне, милый, петь. 
 Пособи мне песню ладить. 
 Пособлю и я тебе
 Весь твой век прожить.

И он пособит. И легче век свой прожить будет. Живи с песней этой! Вникай умом и сердцем!

 Лает пара черных псов
 За Даугавой, в лесочке, 
 Вот уж где вдвоем с тобой
 Пива выпьем и споем.

Все бы так - нива в радость попили и песню спели! Спели, а не полаялись!.. Умели люди мир цельным видеть, говорили:

 Лучше солод я скормлю
 Свиньям деревенским, 
 Чем допьют мое пивко
 Без единой песни.

И:

 Хмель мой вертишейкою
 Лез-полез па дерево. 
 Он в бадье гнездился
 И птенцов высиживал, 
 Выводил их в горенку
 С речами да песнями.

Ну, а если:

 Я полно лукошко песен
 Па помойке прятала, -

тогда уж:

 С хуторов сбежались свиньи, 
 Вырыли, сожрали.

... И все же - по сей день живы песни. Издревле у латышей послом ко всему миру плоть и крепь души их - Голос:

 Высоко-высоко встану, 
 Пусть услышит суженый. 
 Он услышит, не увидит
 Голосом утешится.

Вот, сколько сохранили - не развеяли! Шалью па ветру укрылась. Коня поворачиваю.