Взгляд из зрительного зала

Вопреки всем строгим правилам мы все-таки побываем внутри этого инструмента. Но позже. А сейчас войдем в зал и сядем в кресло. Концерт еще не начался, и мы успеем внимательно рассмотреть фасад органа - те несколько десятков труб, что видны из зала.

Бывают фасады современные - в духе двадцатого века. Только трубы, и больше ничего. Правда, они красивы и сами по себе, без всякого антуража. Расположенные несколькими группами, а в каждой группе еще и выстроенные по росту, трубы образуют неповторимое художественное произведение. Неповторимое в буквальном смысле, потому что ни в каком другом зале фасад не выглядит точно так же. И художественное тоже в буквальном, ибо в постройке органа участвовал художник. Располагая трубы фасада так, как ему казалось нужным именно в этом зале, художник, может быть, не был стеснен музыкальными требованиями: трубы фасада в некоторых органах вообще молчат, они чисто декоративные. Хотя многим слушателям кажется, что звучат именно они, и только они, потому что отсюда, из зала, трудно представить себе, какая громада скрывается за изящным фасадом.

Если орган построен давно, его фасад почти всегда оформлен в архитектурном стиле той поры. Мы можем встретить готический фасад, или барокко, или ампир. Здесь уже не только трубы, но и бронзовое литье, и позолоченное резное дерево, и лепнина. Нельзя, однако, по внешним приметам судить о возрасте самого инструмента: бывает, старый орган заменяют новым, более современным, а фасад оставляют прежний, чтобы не нарушать общую архитектуру зала.

Фасад органа Государственного концертного зала имени П. И. Чайковского

Но вот начинается концерт. Объявлено первое произведение, на сцену выходит органист, садится за кафедру и некоторое время обживает ее, даже если не раз играл раньше на этом органе. Отсюда, из зала, мы можем только догадываться, что кафедра - это сложное сооружение, которое, кроме нескольких клавиатур, имеет еще огромное количество всяких кнопок и рычажков. Потом мы рассмотрим кафедру вблизи, а сейчас нас ждет музыка.

Музыка, которую не услышать больше нигде, - только здесь, в зале, рядом с органом. Никакая пластинка, никакая магнитофонная лента не передают истинное звучание органа, в записи оно получается совсем не таким, как в зале. Не спасает даже самая современная радиоаппаратура - орган неминуемо теряет свое величие. Это единственный инструмент, который до сих пор удается записать лишь похоже, но не более. В студию звукозаписи орган не перенесешь, а в зале, как ни расставляй микрофоны, все равно получается не то.

Музыка тем временем зазвучала. Словами ее, конечно же, не передать, как, впрочем, и любую другую музыку. Скажу только, что услышим мы и еле ощутимые звуки, когда чуть ли не приподнимаешься с кресла, чтобы не потерять тончайшую нить мелодии, и невероятную мощь полнозвучия, которую воспринимаешь, кажется, не только ушами, но и всем телом. Услышим мы звуки деревянных духовых, и медных духовых, и струнных смычковых, а если повезет, то и человеческий голос - некоторые органы способны даже на такое чудо.

Кончится концерт, мы разойдемся по домам, но никогда уже не сможем отделить впечатление от этой музыки от инструмента, на котором она исполнялась.