28.02.2013

Умер Ван Клиберн, музыкальный посланник холодной войны

В среду в своем доме в Форт-Уэрте скончался американский пианист Ван Клиберн, чья победа на Международном конкурсе имени Чайковского в Москве в 1958 году мгновенно превратила музыканта в сенсацию и положила начало его невероятно успешной и высокодоходной, хотя и недолговечной карьере. Он умер в возрасте 78 лет, пишет The New York Times.

Агент Ван Клиберна Мэри Лу Фэлкоун (Mary Lou Falcone) подтвердила факт его кончины, заявив, что музыкант лечился от рака костей.

Этому высокому и сухощавому парню из Техаса было 23 года, когда он завоевал золотую медаль на первом Международном конкурсе имени Чайковского. Этот подвиг, совершенный в Москве, Америка расценила как свой триумф над Советским Союзом, так как в разгаре была холодная война. Он превратился в культурную знаменитость уровня поп-звезды и привлек запоздалое внимание публики к музыкальному богатству своей родной страны.

Когда Клиберн вернулся в Нью-Йорк, ему устроили торжественную встречу с проездом по городу в Нижнем Манхэттене, где выстроившаяся на Бродвее 100-тысячная толпа шумно приветствовала победителя. Музыкант в Америке такой чести удостоился впервые. На церемонии в мэрии Нью-Йорка градоначальник Роберт Вагнер (Robert F. Wagner) объявил, что «Ван Клиберн своими руками задел такую струну, которая зазвучала по всему миру, подняв наш престиж среди творческих работников и любителей музыки повсюду».

Еще до победы в Москве учившийся в Джульярдской школе Клиберн был заметным и подающим большие надежды пианистом. В 1954 году он занял первое место на престижном конкурсе имени Левентритта, что дало музыканту возможность дебютировать с пятью ведущими оркестрами, включая Нью-Йоркский филармонический оркестр под руководством Димитриса Митропулоса (Dimitris Mitropoulos). Выступая в ноябре 1954 года на конкурсе в Карнеги-Холл, он исполнил фортепьянный концерт Чайковского № 1, который стал его «фирменным» произведением, вызвав шквал восторженных отзывов и дав ему контракт со звукозаписывающей компанией Columbia Artists.

Клиберн стал частью исключительного поколения американских пианистов, подававших огромные надежды. Среди них были Леон Флейшер (Leon Fleisher), Байрон Дженис (Byron Janis) и Гэри Граффман (Gary Graffman). Конкурс имени Чайковского проходил в момент, когда моральный дух Америки был подорван запуском в 1957 году первого в мире искусственного спутника Земли, который осуществил Советский Союз.

Эффект от победы Клиберна усилил серией своих ярких статей на страницах New York Times Макс Франкель (Max Frankel), работавший в то время иностранным корреспондентом в Москве, а позднее ставший главным редактором этой газеты. Сообщения об успехах Клиберна в Москве на начальном этапе конкурса, о том, как он добрался до финала, как стал любимцем русских, которые обнимали его на улицах, заваливали его цветами и восторженными письмами, создали атмосферу напряженного ожидания, когда музыкант стал финалистом.

В своих изданных в 1999 году мемуарах «The Times of My Life and My Life With The Times» Франкель вспоминал о том, как освещал триумф Клиберна в Москве: «Советская публика чествовала Клиберна не только за его музыкальное мастерство, но и за его национальность; любовь к нему стала выражением любви к Америке».

По словам Франкеля, Клиберн своим исполнением «поставил вполне очевидный вопрос о том, позволят ли советские власти американцу победить самых лучших русских конкурсантов».

«Мы теперь знаем, что Хрущев [Никита Сергеевич Хрущев был в то время советским премьером] лично утверждал победу Клиберна, - писал он. – Благодаря этому Ван стал национальным героем и символом новой зрелости в отношениях между двумя обществами».

Сначала Клиберн не понимал, каковы политические последствия его победы. «Ох, да я совсем и не думал об этом, - вспоминал он в 2008 году, давая интервью New York Times. – Мне так понравились эти прекрасные и дружелюбные люди, столь страстно любящие музыку». «Русские, - добавил он, - напоминали мне техасцев».

Это интервью он дал в связи с 50-й годовщиной победы на конкурсе в Москве. В программу мероприятий, спонсором которых стал Фонд Ван Клиберна, вошел гала-обед на 1000 гостей, состоявшийся в художественном музее Кимбелла в Форт-Уэрте, на котором присутствовали министр культуры России и российский посол в США, произнесшие немало тостов.

Клиберн был от природы одаренным пианистом. У него были огромные руки с необычайно широким размахом. Он развил в себе властную манеру игры, исключительно теплую тональность исполнения, а также демонстрировал глубокую музыкальную чувствительность. В лучшие времена в его исполнении присутствовала романтическая страсть, уравновешиваемая несентиментальной сдержанностью, и это было очень по-американски. Выдающийся русский пианист Святослав Рихтер, входивший в состав жюри конкурса, назвал Клиберна гением, добавив при этом: «Я таким эпитетом исполнителей награждаю нечасто».

Отрицательная сторона раннего успеха

Но хотя конкурс имени Чайковского принес Клиберну огромный успех, он также оказался для него губительным. Без меры полагаясь на свой музыкальный инстинкт, он показал себя не особо пытливым и ищущим музыкантом, и ранний триумф стал помехой для дальнейшего творческого роста Клиберна. Люди повсюду хотели слышать в его исполнении только те произведения, которые принесли ему победу – первый концерт Чайковского и третий Рахманинова. Каждый американский городок, где был концертный зал, хотел, чтобы к ним приехал Клиберн и сыграл именно эти вещи.

«Когда я выиграл конкурс имени Чайковского, мне было всего 23 года, и все говорили об этом, - сказал в 2008 году Клиберн. – А у меня было такое ощущение, что я занимаюсь этим уже лет 20. Когда ты востребован, это щекочет нервы. Но это также большая нагрузка».

В последующем его творческие поиски и попытки расширить репертуар становились все слабее и неувереннее. В 1960-е годы он играл все меньше и меньше. К 1978 году Клиберн ушел со сцены. В 1989-м он вернулся, но выступал редко. В конечном итоге, он не оправдал надежд и не реализовал в полной мере свой творческий потенциал. Однако его великий талант дал о себе знать очень рано.

Харви Лейвэн Клайберн-младший (именно так произносится его фамилия на английском языке – прим. перев.) родился в Шривпорте, штат Луизиана, 12 июля 1934 года. Его мать Рильдия Би О’Брайан (Rildia Bee O’Bryan) была пианисткой и училась в Нью-Йорке у Артура Фридгейма (Arthur Friedheim), который долгое время был учеником Ференца Листа. Она надеялась добиться успеха в музыке и сделать музыкальную карьеру, однако мать запретила ей это делать. Женщина вышла замуж за агента нефтяной компании по закупкам Харви Лейвэна Клайберна (Harvey Lavan Cliburn) – неразговорчивого человека со скромным доходом.

Будучи в семье единственным ребенком, Ван начал учиться музыке у матери, когда ему было три года. К четырем годам он уже участвовал в ученических концертах. Когда мальчику было шесть лет, семья переехала в городок Килгор, штат Техас, население которого составляло 10500 человек. Отец Вана надеялся, что его сын станет медиком-миссионером; однако он быстро понял, что мальчику самой судьбой предначертано быть музыкантом, и оборудовал для него специальную «студию» в своем гараже.

В 13-летнем возрасте Клиберн победил на музыкальном конкурсе штата и вместе с филармоническим оркестром Хьюстона исполнил концерт Чайковского. Его мать решила, что мальчику надо учиться у признанного мастера со связями, и отвезла Вана в Нью-Йорк, где тот стал брать уроки в Джульярдской школе. Ему предложили стипендию и место на подготовительном отделении. Однако Ван наотрез отказался учиться у кого бы то ни было кроме матери, и они вернулись в Килгор.

Он с любовью и глубоким уважением говорил о педагогическом таланте матери, заявляя, что именно ей обязан лиричным изяществом своего исполнения. «У моей матери был великолепный певческий голос, - рассказывал Клиберн. – Она всегда говорила мне, что первый инструмент - это голос человека. Когда вы играете на фортепьяно, ничего цифрового в этом нет. Вы должный найти поющий звук – «сердцевину звука», говорила она».

К 16-ти годам Ван вымахал до 1 метра 93 сантиметров. Чрезмерно застенчивый юноша отказался от занятий спортом из страха травмировать руки. Позднее Клиберн вспоминал, что юные годы без семьи стали для него «адом».

Закончив в 17 лет школу, он все-таки согласился учиться в Джульярдской школе и переехал в Нью-Йорк. Там он стал учеником музыкального педагога родом из России Розины Левиной (Rosina Lhevinne). Клиберн решил ограничиться дипломом, не желая получать магистерскую степень, чтобы не учиться лишний семестр общим дисциплинам. Даже близкие друзья музыканта говорили о том, что он не проявлял особой интеллектуальной любознательности, если это не касалось музыки.

Победа на конкурсе Левентритта в 1954 году была крупным достижением. Конкурс этот проводился ежегодно, но награду на нем не вручали уже три года, так как судьи считали, что достойных претендентов нет. Однако жюри, в состав которого входили Рудольф Серкин (Rudolf Serkin), Джордж Селл (George Szell) и Леонард Бернстайн (Leonard Bernstein), было едино в своей высокой оценке Клиберна.

В том же году он окончил Джульярдскую школу и должен был продолжить учебу. Однако из-за конкурса Левентритта у него появилось множество ангажементов, и ему пришлось постоянно ездить на гастроли.

В 1957 году Клиберна взяли в армию, но через два дня освободили от службы, поскольку врачи обнаружили, что у него часто бывает носовое кровотечение. Несмотря на успех в тот момент в его карьере наступил застой, и он набрал 7000 долларов долгов. Менеджеры Вана из Columbia Artists хотели, чтобы он отправился в европейское турне. Однако Левина уговорила его подать вместо этого заявку на участие в конкурсе Чайковского.

Благодаря гранту в 1000 долларов, полученному Клиберном от программы помощи музыкантам имени Марты Рокфеллер, он смог поехать в Советский Союз. Расходы конкурсантов в Москве взяло на себя советское правительство.

Любимец русских

Русской публике Клиберн понравился с самого начала. Было нечто привлекательное и чарующее в контрасте между юношеской застенчивостью и неуклюжестью музыканта и его полным погружением в музыку во время исполнения. Сидя за фортепьяно, он отклонялся далеко назад от инструмента, смотрел завороженно в пространство, а голова его при этом склонялась вбок как бы в мучительном экстазе. Во время стремительных музыкальных пассажей он наклонялся вперед, близко приникая к клавишам и сердито глядя на свои пальцы. Во время финального выступления, когда Клиберн исполнял первый концерт Чайковского, сольное произведение Дмитрия Кабалевского (написанное как пробная работа для конкурса) и третий концерт Рахманинова, аудитория начала скандировать: «Главный приз! Главный приз!» Один из членов жюри Эмиль Гилельс даже ушел за кулисы, чтобы обнять его.

Жюри согласилось с мнением аудитории, и Москва начала праздновать. На приеме в Кремле Клиберна заключил в свои медвежьи объятия Хрущев. «Почему ты такой длинный?» - спросил он. «Потому что я из Техаса», - ответил Клиберн.

Его награда составила 25000 рублей (около 2500 долларов). Правда, из страны ему разрешили вывезти только половину этой суммы. И тут же на него посыпались концертные предложения с обещаниями огромных гонораров.

За концертный сезон 1958-59 годов его доход составил 150000 долларов. Его концерт в Карнеги-Холле с участием Кирилла Кондрашина и симфонического оркестра Symphony of the Air, состоявшийся 19 мая 1958 года, стал повтором программы финального тура конкурса, и его передала в эфир нью-йоркская радиостанция классической музыки WQXR. Клиберн подписал контракт с RCA Victor, и за год был продан миллион пластинок с записью первого концерта Чайковского в его исполнении.

Музыкальный критик Гарольд Шонберг (Harold C. Schonberg) в своем комментарии по поводу записи написал в 1958 году: «Клиберн проявил себя как пианист, чей потенциал превратился в сплав необыкновенной виртуозности и музыкального мастерства». Однако уже тогда у Шонберга были некоторые замечания к музыканту: «Чего ему не хватает в исполнении, так это доведенной до совершенства гибкости, которая приходит только с годами и с опытом выступлений».

В 1959 году была опубликована хвалебная биография Клиберна под названием «The Van Cliburn Legend» (Легенда о Вэне Клайберне), которую написал пианист и композитор Абрам Чейзинс (Abram Chasins) в соавторстве с Виллой Стайлс (Villa Stiles). Чейзинс воспользовался московской победой Клиберна как дубинкой для нападок на американскую систему культуры, которая пренебрегает собственным достоянием.

В конце 1950-х ничто не могло снизить популярность Клиберна. За пару концертов в «Голливуд Боул» он заработал ошеломляющий по тем временам гонорар в 5000 долларов. Он играл в «Мэдисон Сквер Гарден» вместе с Московским государственным симфоническим оркестром перед аудиторией более чем в 16000 человек.

Но его попытки расширить свой репертуар в 1959 году были восприняты не очень хорошо. Выступая в том году в Карнеги-Холле вместе с Нью-Йоркским филармоническим оркестром под руководством Бернстайна, Клиберн исполнил концерт Моцарта для фортепьяно с оркестром № 25, концерт Шумана и третий концерт Прокофьева. Говард Таубман (Howard Taubman), выступая с обзором программы на страницах New York Times, назвал исполнение концерта Моцарта «почти полным разочарованием». Клиберну удался лишь концерт Прокофьева, написал он, похвалив музыканта за удаль, богатство и четкость исполнения.

В своем обзоре «императорского» концерта Бетховена в исполнении Клиберна с Филадельфийским оркестром под руководством Юджина Орманди (Eugene Ormandy) в 1961 году Шонберг написал: «Это была игра старого-молодого человека, но без напора молодости и без зрелости старости». Клиберн исполнил третий концерт Рахманинова еще раз в 1962 году, когда был открыт зал Эвери Фишера (тогда он назывался филармонический зал). Играл он вместе с Филадельфийским оркестром.

Несмотря на критику, Клиберн пытался расширить свой репертуар, исполняя концерты Макдауэлла и Прокофьева, а также сольные произведения Сэмюэла Барбера (Samuel Barber) (очень непростая соната для фортепьяно), Шопена, Брамса, Бетховена и Листа. Но долгожданное творческое мастерство и зрелость так к нему и не пришли в полной мере. Даже как личность Клиберн, казалось, шел не в ногу. В конце 1950-х этот благодетельный техасец с детским лицом, ведущий трезвый образ жизни и посещающий церковь, соответствовал времени. Но молодым американцам конца 1960-х годов он казался чопорным и занудным представителем ненавистного истэблишмента.

Новый конкурс

Впоследствии многие пианисты пытались повторить путь Клиберна к успеху, участвуя в международных музыкальных конкурсах и стараясь одерживать в них победы. Но многие критики и педагоги начали осуждать такую практику и выражать сомнения в ценности конкурсов, называя их стимулом для развития безликой виртуозности, поверхностного великолепия и безобидных и пресных интерпретаций. Тем не менее, в 1962 году покровители искусств и ведущие бизнесмены из Форт-Уэрта и его окрестностей в честь своего местного героя начали проводить международный конкурс пианистов имени Вана Клиберна. Он остается самым прибыльным и заметным мероприятием такого рода.

В 1978 году Клиберн, которому тогда было 44 года и который к тому времени стал весьма состоятельным человеком, объявил о своем уходе с концертной сцены. Он вместе с матерью переехал в роскошный особняк в окрестностях Форт-Уэрта, где часто устраивались поздние обеды и приемы.

В молодости у Клиберна был непродолжительный роман с однокашником-вокалистом из Джульярдской школы. Но уже тогда он старался не афишировать свою гомосексуальность. В 1966 году он заметно ослабил меры предосторожности, когда в возрасте 32 лет познакомился с Томасом Зарембой (Thomas E. Zaremba), которому в то время было 19.

Детали их романтической связи выплыли на всеобщее обозрение в 1996 году, когда Заремба подал на Клиберна в суд, требуя от него выплаты алиментов по гражданскому браку на «многие миллионы долларов», как писала в то время местная газета Форт-Уэрта The Fort Worth Star-Telegram. Заремба, переехавший в Мичиган и ставший распорядителем похорон, утверждал, что за время их длившейся 17 лет связи он был деловым партнером Клиберна и его промоутером, а также помогал ухаживать за его матерью, которая скончалась в 1994 году в возрасте 97 лет. В итоге в иске было отказано.

В 1987 году Клиберн вернулся на концертную сцену, правда, выступал он уже не так часто. Сказывалось напряжение, и стресс дал о себе знать 21 мая 1998 года, когда Клиберн, выступая с местным симфоническим оркестром на открытии концертного зала в Форт-Уэрте и исполняя второй концерт Рахманинова, в конце выступления потерял сознание и упал прямо на сцене. Медики за кулисами дали ему кислород и отвезли в больницу.

«Это был момент страшной паники, - сказал тогда его друг Джон Ардоин (John Ardoin), работавший критиком в The Dallas Morning News. – Причиной стало страшное переутомление и повышенная возбудимость. За два дня до этого Ван давал сольный концерт, и это было первоклассное выступление. Официальное, со смокингами и бабочками, на котором присутствовало все политическое и культурное руководство Техаса. Это сказалось на его самочувствии».

Последний раз Клиберн появился на публике в сентябре. Тогда он выступил в исполнительском зале Форт-Уэрта с речью на концерте, который был посвящен 50-й годовщине создания Фонда Ван Клиберна. Его пережил Томас Смит (Thomas L. Smith), с которым музыкант жил в своем доме много лет.

Клиберн оставил после себя основательное, хотя и не очень обширное музыкальное наследие в виде записей. Критик Шонберг особенно хвалит одну из них. Речь идет о записи третьего концерта Рахманинова, сделанной в Карнеги-Холле во время концерта после конкурса имени Чайковского. Шонберг восхищается техникой исполнения, музыкальной уравновешенностью и «мужественной лиричностью без ненужной эксцентричности».

В своем отзыве Шонберг довольно пророчески заявил: «Что бы ни делал Клиберн дальше, это будет один из величайших моментов в его карьере. И если по какой-то причине он не проявит в полной мере свои потенциальные возможности, ему всегда будет о чем с гордостью вспомнить».

Энтони Томмасини (ANTHONY TOMMASINI)

Источники:

1. ИноСМИ.Ru