Единство противоречий

Это выражение порождено философией, но, оказывается, им вполне можно охарактеризовать суть профессии гитарного мастера.

На гитарах, сделанных Феликсом Робертовичем Акоповым, играют многие профессиональные исполнители нашей страны. На Всероссийском конкурсе мастеров музыкальных инструментов ему была присуждена первая премия.

Беседуя с Феликсом Робертовичем, мы постепенно выясняем, что мастерство в его деле - прежде всего умение согласовывать противоречия, приводить их к единству.

Гитара работы мастера Ф. Р. Акопова

Наверное, главное противоречие - между желанием стать мастером как можно раньше и необходимостью десятилетиями развивать интуицию, потому что нет двух одинаковых кусков даже одной породы дерева и каждый нужно обработать по-своему, интуитивно выбирая нужную толщину. Поэтому мастер обычно начинает делать хорошие гитары годам к пятидесяти.

Но Феликса Робертовича мало прельщала такая перспектива, и он обратился за помощью к науке. Прикладывал к разным местам корпуса гитары датчики, подсоединял их к осциллографу и наблюдал колебания. Кое-кто из опытных мастеров с изрядной ехидцей отзывался об этих экспериментах, считая, что никакая наука не поможет сделать хорошую гитару. Отчасти они были правы: опыты прибавили знаний об уже сделанном, но не сумели дать никаких общих рецептов на будущее - все из-за той же неодинаковости дерева. Но эксперименты все-таки сделали доброе дело. Они хоть и не подменили собой мастерства, зато сократили время на его обретение. Многое из того, что другие нащупывали годами, стало ясным почти сразу. И первую хорошую гитару Феликс Робертович сделал в двадцать шесть лет. На этом инструменте потом долго играл один из лучших наших исполнителей.

Так Феликс Робертович разрешил для себя первое противоречие.

Другое противоречие. В технике есть широко известное понятие «запас прочности». Обычно чем он выше, тем лучше и надежнее конструкция. Гитара с точки зрения техники - тоже конструкция, и каждому мастеру хочется, чтобы его инструменты жили долго. Но запас прочности у хорошей гитары должен быть очень небольшим, иначе при игре струны не смогут расколебать весь корпус, резонанс будет быстро затухать. Но и до нижнего предела запас прочности доводить нельзя: звучит все-таки дерево, и чем его меньше, тем беднее тембр инструмента. Кроме того, натянутые струны могут покоробить слишком тонкую деку, и гитара погибнет. Значит, и здесь нужно искать - и находить каждый раз заново - золотую середину.

Кстати, о струнах. Тут тоже не обходится без противоречий. Хорошая гитара любит хорошие струны - они обладают собственным красивым тембром, который должен отвечать тембру гитары. Более того, в идеале для каждой гитары - ведь они даже у одного мастера получаются хоть чуть-чуть, да разные - нужно делать уникальные струны. И тут уже дело не только в тембре. Гитара должна настраиваться строго определенно, как и другие музыкальные инструменты. Но бывает, мастер подтянет или ослабит струны - и гитара звучит намного интереснее. А строй уже не тот. Значит, нужны другие струны, которые при найденном натяжении сохранят строй. Но делать струны отдельно для каждой гитары хоть и возможно, но очень трудоемко и дорого. Так что мастера и исполнители обходятся пока просто хорошими струнами.

А что такое хорошая струна?

На старинных гитарах были натянуты жильные струны. Они обладали прекрасным тембром, но служили недолго, быстро лохматились. Потом научились делать струны из металла. Поначалу гитаристы обрадовались: их устраивали стойкость и дешевизна металлических струн. А вскоре затосковали по старым - новые своим металлическим призвуком мешали тембру дерева. Кроме того, сила натяжения стальных струн больше, чем жильных, и прижимать их к грифу стало труднее. Но возврата к жильным струнам, конечно, уже не было. И вот появился нейлон. Струны, сделанные из него с добавлением специальных присадок, звучат почти как жильные, и натяжение стало слабее. Найден приемлемый компромисс.

Гитара с резными обечайками и дном мастера Ф. Р. Акопова

Правда, нейлоновые струны хоть и намного долговечнее жильных, но они быстро устают, начинают звучать не так ярко. Гитаристы вынуждены давать им отдохнуть: время от времени снимают с гитары один комплект струн и ставят другой. Через месяц отдохнувшие струны будут звучать хоть и похуже, чем новые, но вполне сносно. Однако эта смена не может повторяться сколько угодно, в конце концов хорошая с виду струна уже отказывается звучать.

И такое еще противоречие. Чтобы до тонкостей знать требования музыкантов к инструменту, мастер должен сам профессионально играть на нем. Феликс Робертович Акопов - исполнитель высокого класса, он лауреат одного из международных музыкальных фестивалей. Но профессиональное исполнительство на гитаре, как и на любом другом инструменте, почти не оставляет свободного времени. И изготовление гитар тоже его не оставляет. А выбора «или то, или другое» у мастера нет. И то, и другое! Как Феликс Робертович находит время - для нас так и останется непонятным.

Есть противоречия и другого характера - тут мастерство уже ни при чем. Дерево для гитары должно быть выдержанным. Заметьте: не просто высушенным (этого как раз добиться легко), а именно выдержанным. Разница существенная. У высушенного дерева соки из капилляров испарились, но остались пустоты, готовые тут же заполниться влагой. Если сделать гитару из такого дерева, потом ее нужно держать в оранжерейных условиях, иначе она отсыреет и покоробится. А у выдержанного дерева капилляры засмолились и влагу уже не принимают. Его можно бросить в воду, а потом делать гитару - и ничего.

Так где же взять выдержанное дерево? Если вы увидите, как из развалин снесенного бульдозером старого дома кто-то вытаскивает балки и половицы, это скорее всего музыкальный мастер. Но так можно добыть ель, сосну, березу. А палисандр, красное дерево, орех? Старинную мебель уже не выбрасывают - наоборот, она снова в моде, и у мастеров не стало существенного источника материала. Пробовали делать гитары из дек отслуживших свое роялей. И долго не могли понять, почему получается не так, как ожидалось, ведь уж куда лучше выдержанное дерево! Оказалось, оно просто привыкло к другому режиму звуковых колебаний и перестроиться уже не может. Балка - та работала только на изгиб, а это дерево много лет звучало.

Надо добавить к этому, что некоторых пород дерева, необходимых мастеру для работы, в нашей стране просто нет, их привозят из-за рубежа. Так что мастеру иной раз труднее найти материал, чем сделать из него инструмент.

Но допустим, что все эти противоречия удачно разрешены. Оказывается, остается еще одно, главное.

Феликс Робертович показывает нам свою лучшую гитару - на ней когда-то играл Александр Михайлович Иванов-Крамской. Мы рассматриваем ее, слышим чарующее звучание и верим, что это и есть совершенство. Но Феликс Робертович вдруг говорит:

- А знаете, я не удовлетворен ни одним из своих инструментов. Совершенной гитары пока вообще нет. Скрипке повезло больше: для нее найдена точная конструкция - внутри корпуса одна пружина и одна душка. Предельный лаконизм - ничего убавить уже нельзя. Любой скрипичный мастер делает только так, а не иначе. А у гитары несколько десятков внутренних конструкций и еще больше их вариантов. Каждый мастер идет своей дорогой, и ни одну из них, в том числе и мою, нельзя считать абсолютно верной. Вот когда кто-нибудь сведет эти дороги вместе - произойдет чудо. Гитара ждет своего Страдивари. Могу только представить, как она зазвучит, и надеюсь еще услышать ее.

Может случиться, на прощание мастер расскажет нам о своей мечте: Феликс Робертович надеется не только услышать такую гитару, он надеется сделать ее сам.

Задуманы новые эксперименты. Снова гитара обрастет датчиками, снова приборы - но уже самопишущие переведут звучание инструмента на сухой язык ломаных кривых. И еще Феликс Робертович рассчитывает на голографические снимки, а в будущем и на голографический фильм, который позволит увидеть голос гитары - уже в движении, а не в застывших линиях. И тогда, может быть, мастер до конца поймет нелегкий, капризный, скрытный характер дерева, а вместе с ним секрет совершенной гитары.

А нам остается только ждать.